Время для жизни [СИ] - taramans

Когда она «взорвалась», он чуть сбавил темп… А потом… потом резко ускорился, и — да! Да!!!

Потом они чуть отдохнули.

— Иван! Может… уже… выйдешь из меня, и встанешь? Нужно собрать одежду… и хотелось бы… все-таки… в спальню перейти…

— Что-то ты, красавица, быстро успокоилась? — Иван начал снова двигаться… по чуть-чуть, но… ускоряясь.

— Ну что же ты делаешь… ну как тебя о чем-то просить… если ты все по-своему делаешь… а-а-а-х… ну… что же ты? Еще… еще… быстрее!

Иван, набрав темп, немного подумал, потом приподнял ножки девушки, и перекинул их на свои руки. Одну… другую…

— Ой! А вот так… уже… чересчур глубоко… потише, родной мой…

А через некоторое время:

— Вот сейчас… сейчас уже можно… да… да. Глубже и сильнее, а-а-а-х…

Так, спустя немного времени, лодыжки Зины оказались на плечах Косова. Девушка уже зажимала себе рот руками и только глухо стонала.

Потом… потом они снова отдыхали, лежа рядом на ковре. Он, лежа чуть сбоку, целовал и покусывал открывшийся в процессе сосок такой классной грудки, а рукой… рукой он поглаживал у нее между ножек.

Шёпотом:

— Все-таки… Ваня. Надо встать и перейти в спальню. И одежду… собрать тоже надо. И… вообще-то я ванну хотела принять. Ты, Ванечка, дикарь… орангутанг какой-то. Набросился на меня! Ты, если не заметил… я сегодня почти трезвая, вот! Не хочу, чтобы как в тот раз… все в тумане было! Вроде и хорошо… а утром почти ничего и не помню. Все какими-то кусками… Вон Кира спрашивает, а я ей только — все было ах как! А как это «ах как!» и сама толком не помню… Ой! Чего это я языком-то… Ой!

«Мдя-я-я… выходит… интересуется кое-кто… как тогда было! Ну… подруги же ж… но вот… неожиданно, да! Хотя… может… и нет ничего неожиданного?».

Он приподнялся на руках и поцеловал девушку в губы.

— Хочешь запомнить? Ну-у-у… ладно. Я… постараюсь.

— Ваня! Ты не слушай, что я тут мелю, а? И… Кире… не говори, что я проболталась, а?

— Хорошая моя! Красавица! Ну как ты считаешь — при каких таких обстоятельствах я могу Кире рассказать, что ты проболталась?

Она задумалась, засмеялась.

— Нет… при каких обстоятельствах… я представить могу. Только… вряд ли они, такие обстоятельства возникнут. Хотя-я-я-я…

Но что «хотя» Зиночка не пояснила. Она довольно сильно оттолкнула его от себя, и поднялась на ноги.

— Вставай, развратитель невинных дев! Приберем одежду, чаю попьем… что ли. А потом… потом — я в ванну.

«Ага… невинная дева. Тут кто кого еще соблазнил. Приводит мужика в квартиру, когда родителей нет. Оба — подшофе, а в результате — развратитель — он! Нормальная женская логика, чё!».

Когда загорелся свет, Иван прикрыл глаза рукой, полежал и поднялся.

«Ну — ты же хотел с Зиночкой остаться в квартире денька на два? Вот! Не два денька, но — немногим меньше. И да… нужно показать девушке весь багаж… знаний и умений. Чтобы ей было, что вспомнить, и чем… поделиться с подругой, ага!».

Он перехватил Зину, когда она пыталась надеть какой-то длиннющий халат.

— Краса моя ненаглядная! У меня к тебе просьба… Большая-большая! Вот, что хочешь за ее исполнение сделаю!

Она немного стеснялась своего… вида. На ней был только бюстгалтер, пояс и чулки. Но — когда вот так, с просьбой обращаются, да еще и обещают сделать «все, что хочешь!», какая женщина останется незаинтересованной? Зина только прижалась к нему, не давая рассмотреть себя… с ног до головы. А мордашка ее была крайне заинтригована!

— Хорошая моя! А давай ты — вот так и будешь ходить, а? И свет мы совсем гасить не будем… Ну — можно вон торшер оставить, или настольную лампу?

Она чуть зарумянилась щечками.

— Ты… совсем бессовестный, да? Ну как мне так ходить-то? Это же… стыдно. Перед парнем так разгуливать.

— Ты же медик? Помнишь — ты сама говорила, что медики… они более циничны и бесстыжи.

— Ну… не до такой же степени. Да! Я же ванну хотела принять! Все равно снимать придется! — ишь как обрадовалась, выход-то нашелся!

— А зачем тебе сейчас в ванну? В ванну можно и потом, чуть погодя. А хочешь — вместе ванну примем?

— Как вместе? — вот тут она удивилась! — как же… вдвоем там… мыться? Это же не мытье будет, а…

И девушка еще больше покраснела.

— Эх, Зиночка! Вот нет в тебе того романтизма, нет! А представь — я бы тебе и спинку потер, и ножки вымыл…

Она, похоже, живо представляла, как бы это было. И щечки совсем красные, как две помидорки, и глазки — блестят-блестят! Девушка даже закашлялась, от картины, представшей в ее воображении.

— Знаешь… я подумаю. А вдруг и соглашусь! Интересно же… Только потом. А сейчас я одна. Понял? Одна. А ты пока… вон на кухне что-нибудь пошеруди. Ну там… чай. Бутерброды какие-нибудь.

Прихватив все-таки халат, девушка ушла в одну из дверей. И защелка с той стороны щелкнула! У-у-у-у… консерватор! Или… консерваторка? Как там будет это слово женского рода?

Иван прошел по квартире, любопытствуя. Ну что? Тоже — очень такая… «некислая» квартира. Попроще, конечно, чем у Каухеров, но все равно… Три комнаты, поменьше площадью, чем у родителей Киры. Неплохая кухня, довольно просторный коридор. И что заметил Иван — мебель здесь все же получше, чем у Каухеров. И со вкусом подобрана. Ну да — там же все казенное, скорее всего. А здесь люди под себя обстановку подбирали.

Зашел на кухню. Посмотрел по шкафам, из чего тут бутерброды делать? Ага… под окном — встроенный холодильный шкаф. Так… что тут у нас? Ага… вот мясо есть, какие-то свертки, но сильно уж смерзшиеся, так просто не достанешь. Пошарился еще по шкафам. Мда… Зиночка, похоже, хозяйка-то… та еще. Полбатона копченой колбасы, да кусок изрядно подсохшего сыра. Полбуханки изрядно черствого хлеба.

В шкафах еще обнаружился бумажный мешок с картофелем; мука — тоже в бумажном мешке, поменьше размерами. Бутыль с постным маслом…

«А вот это… ага! Точно нам пригодится! Она же просила… ну как… показать ей «мастер-класс». Надо соответствовать!».

Так… лук… какие-то крупы… пакетики с самыми простыми приправами — лаврушка там, черный перец, соль. Ага… чай, и неплохой похоже.

Ну ладно… что там? Бутерброды? Значит — бутерброды!

К тому времени, как он соорудил тарелку с бутербродами, и вскипятил воду в чайнике, заварил чай, вылезла из ванной и хозяйка квартиры. Она была в таком длиннющем бесформенном халате,